Разве правда не прекрасна? - Страница 32

Да, с одной стороны, Дирьярд рассчитал точно — с двух лет его гениальная дочурка, которой он прочил невероятное будущее, блестящую карьеру и межмирный успех, занималась с репетиторами, преподавателями, учителями и тому подобными типчиками. Росла серьезной, вдумчивой девочкой, достойной сменой своего отца. Была его радостью и гордостью. Конечно, не обходилось без скандалов и капризов, но Дирьярд умело гасил конфликты и направлял неуемную энергию девочки в нужное русло. Тесса прилежно училась, впитывала знания, как губка, выдавала потрясающие для своего возраста результаты. Но при всем при этом — совершенно не знала, как живут нормальные дети, а затем и подростки. Как общаются между собой, как строят отношения. Она вела себя со всеми, как привыкла со слугами. Приказывала и ожидала, что все будут более чем счастливы ее приказы исполнять. И в замке отца, да и в большинстве тех мест, которые ей довелось посетить в Калерии — так и было. По мере взросления она, осознав свою безнаказанность, начала позволять себе больше хамства, откалывать номера. Начала грубить отцу, один раз умудрилась сбежать из дома — именно после этого Дирьярд посадил ее под домашний арест на год, несмотря на все причитания, мольбы и надутые губы. Далее наступило затишье.

И все вновь вернулось в прежнюю колею и шло по намеченному Дирьярдом плану, когда Тесса обнаружила эту злосчастную бумажку — дарственную на дом в империи Ион и пошла с ней к папуле. Что случилось далее — известно. Этот бунт умницы-разумницы был намного успешнее, Тесса убедилась, что может самостоятельно принимать решения и следовать им.

Конечно, это совершенно не значило, что и в дальнейшем она позволит себе так поступать, но разочек… один разочек в жизни сделать так, как хочется ей, ведь можно? Можно, да? А потом, когда приключение закончится, она безропотно вернется домой, в родной замок, в свою лабораторию, к слугам-подхалимам, к тирану-отцу, к бесконечным опытам, к новым открытиям, которые еще только предстоит сделать, к привычной, но такой не ее жизни. Она примет от отца любое наказание, которое тот сочтет нужным назначить. Она выслушает гневные речи, которые он на нее, несомненно, обрушит. Она сделает все так, как он скажет, и будет жить так, как он решит. Он ведь знает лучше…

Но сейчас, в эту минуту, она была свободна. Вольна поступать так, как ей вздумается. И вот о чем она судорожно размышляла уже секунд тридцать, пока Рич с пытливым интересом рассматривал ее так близко: что делать с этим негодяем? Как добиться уважения? Как заставить его видеть в себе равную? Как? Ведь сейчас он опять издевается над ней. Она еще не поняла, в чем именно подвох, но он, несомненно, был, и то, что Рич так спокойно отреагировал на ее вторжение, очень настораживало. «Держись во что бы то ни стало», — повторила она себе, — «Ты сможешь».

— Не помню, чтобы я тебя приглашал, — тем временем продолжал Рич, и его подвижное лицо замерло в жалком сантиметре от ее. Темно-карие глаза светились любопытством и каким-то странным нетерпением. — Но ты все равно пришла, так? И хозяйничать начала без спроса, так? Интересно…

И пальцем приподнял ее подбородок. Тесса вздрогнула от прикосновения и затаила дыхание, в ожидании чего-то. Чего — убейте, если она знала. Напряжение между ними нарастало и становилось почти невыносимым. Колдунья не была сильна в этих играх, и ей было не столько неприятно, сколько интересно, что же последует за вступлением, зато Рич с некоторым удивлением обнаружил в себе смутное желание забавляться подобным образом и дальше, хотя до этого не считал себе фанатом затянутых предварительных игр. Его нацеленность на результат сказывалась на всех сторонах существования. Минимум времени — максимум пользы — вот девиз, под который он подстраивал себя и обстоятельства постоянно. Рич гнал вперед, подстегивал нещадно, каждую минуту, каждую секунду, зубами выгрызал, выдирал с корнем все, что только можно было из такого понятия как «настоящее». Он сожалел о времени, потраченном впустую так же горько, как обычные смертные сожалеют о потерянном богатстве.

Но сейчас… Ему нравились светившееся в широко раскрытых от волнениях глазах нервное ожидание и легкое недоумение. Ему нравилось ощущать ее нерешительность и растерянность. Он мог бы загнать ее в угол, как кот — мышку, но пока наслаждался прелюдией. Впервые в жизни ему стал интересен сам процесс охоты, а не получасовые — в лучшем случае — кувыркания в постели или около нее.

И раз колдунья сама напрашивается, то он с удовольствием исполнит любые ее желания, даже те, в существовании которых она сама себе боится признаться.

Тесса же нервничала все больше, по мере того, как пауза затягивалась и неловкая тишина набирала обороты. Сердце почему-то вдруг застучало быстро и лихорадочно, а щеки вспыхнули румянцем. Нет, это положительно невозможно терпеть! — вихрем пронеслось у нее в голове и, несмотря на свои твердые как алмаз намерения, колдунья не выдержала первой — вскочила с дивана и заявила прерывающимся голосом:

— Еще раз тронешь — оторву руки, понял?

— Ты вообще доходчиво объясняешь, — улыбнулся ничуть не обескураженный Рич. — А я в принципе понятливый. Так что не извольте беспокоиться.

Тесса царственно кивнула, почему-то чувствуя себя крайне неловко под его взглядом, в котором она уловила отголоски непонятных для себя эмоций. И почему ее это так волнует? Выбивает из колеи? И что все это значит? Все эти ритуальные танцы и заходы? Не может же Рич, в самом деле, думать об этом… они ведь даже не нравятся друг другу…