Разве правда не прекрасна? - Страница 82

— Что? Что? Да как вы смеете? Вы! Вы! — И, не выдержав, Миранда кинулась на Дирьярда с кулаками. И даже успела стукнуть пару раз, когда он сделал неуловимое движение, и ведьма пулей отлетела обратно на диван.

Вскочила, тряхнула головой и бросилась в атаку снова. Перед глазами у нее стояла красная пелена, в ушах гремели издевательские слова колдуна о ее родителях…

— Скотина! Убийца! — визжала она, молотя кулаками по воздуху, так как между ней и Дирьярдом вдруг выросла прозрачная стена, и добраться до колдуна сделалось принципиально невозможным. — Урод! Выродок! Тварь! Ты хуже вампира! Ты… ты…

— Не стоит из-за меня так нервничать, — спокойно сказал Дирьярд, опираясь о камин и меланхолично глядя на ревущее пламя. — В конце концов, это было так давно. Я был нетерпелив и влюблен. Она — неприступна и оскорбительно холодна. Признаю, что погорячился. Но с кем не бывает. А что до того, что они умерли… тоже бывает. Умерли и умерли. Но, подчеркиваю, я их не убивал, я всего лишь проклял…

Мира не могла это больше слушать — она сложила вместе руки и сотворила единственное заклинание, которое ей удавалось хорошо — огненный шар, вложив в него всю свою ярость и боль. У нее даже получилось пробить невидимую стену, которая замерцала и лужицей стекла на пол. К сожалению, до Дирьярда долетели лишь жалкие остатки пламени, не причинившие колдуну ни малейшего вреда.

Но Мира на это и не рассчитывала. Ее целью было разрушить стену. Кроме того, бить колдуна уровня Дирьярда магией — сродни плевкам против ураганного ветра. Сколько ни старайся, а хуже только тебе будет. К тому же, он наверняка защищен всеми возможными способами от магических атак. Поэтому она цапнула чашку и молниеносно метнула ее в колдуна, целясь в голову, потом еще одну. На этом чашки закончились, и в ход пошел заварочный чайник.

К великому сожалению ведьмочки, своей цели достиг лишь один снаряд — самый первый. Все остальные загадочным образом изменили траекторию и исчезли в ревущем пламени камина. Мира ощутила глубокое удовлетворение, когда чашка звонко ударила в лоб не успевшему среагировать колдуну. Бац — и чашка упала на пол, в воздухе расколовшись на две половинки.

— Это был очень дорогой сервиз, — спокойно произнес Дирьярд. — Ты хоть представляешь себе, какого труда мне стоило его достать?

— Да мне плевать! Вы… В…в-вы… бесчувственная скотина!

Колдун усмехнулся и подошел к Мире. Склонился над ней, отчего она отпрянула, не в силах выносить подобную близость.

— Откуда столько огульных обвинений, племянница? Ты видишь меня впервые в жизни — давай не считать прежние встречи, когда ты пешком под стол ходила. Ты приходишь в мой дом без приглашения и начинаешь меня оскорблять. Вежливо, ничего не скажешь.

— Но… но… мой отец был твоим братом! Моя мать была его женой! Это же семья, родные! — Мира вдруг ощутила вселенскую усталость — гнев схлынул, оставив щемящую тоску по тому, что вернуть уже нельзя. Опустив руки, ведьмочка упала на диван и закрыла лицо ладонями. И этот экземпляр — ее родной дядя! Вот уж поистине насмешка судьбы! А она так радовалась, когда обнаружилось, что у нее есть родственники. Дура и есть. Глухо произнесла: — Это же были ваши родные. Брат, невестка, племянница. Неужели можно… вот так?

— Только так и можно, девочка. Только так и можно, — вздохнул Дирьярд и вновь занял свой пост у камина. — Посмотри, кем я стал. Что я имею. Это вершина, предел мечтаний любого колдуна. Признаюсь, после гибели Мариссы я горевал… пару дней, но потом решил, что это даже к лучшему. Требовательные любовницы, водоворот чувств, цветы… вся эта сентиментальная чушь тормозит развитие личности. Кстати, именно поэтому я много лет назад принял решение переехать в Калерию — там не было знакомых и родных, которые мешались бы под ногами. Слишком много ненужных деталей, слишком сложно, слишком муторно. Времени банально не хватает и на науку, и на семью. Приходится выбирать. И я рад, что в свое время выбрал правильно, пусть и с небольшой помощью небес.

— То есть аварию вы называете помощью небес? Я верно поняла? — В голосе Миры звучал настоящий ужас. — Это было… правильно и хорошо? Так, что ли?

Дирьярд покачал головой:

— Я полагаю, что да. Думать по-другому было на тот момент слишком больно… да-да… больно даже мне. Я искренне горевал по твоей матери, но знаешь поговорку: делай, что должен и будь, что будет? — Мира машинально кивнула. — Так вот. Начну сначала. Я впервые встретил твою мать, когда она была невестой Рича. Был свидетелем на их свадьбе и уже тогда меня зацепила ее надменное, показное, как мне тогда виделось, равнодушие к знакам внимания, оказанным мною. Я не стал добиваться тогда окончательной победы — навалилось много дел, связанных с переездом и обустройством на новом месте. Затем я подыскивал себе подходящую жену, затем свадьба, новые начинания. Спустя год родилась Тесса, и жену я… удалил. Занялся воспитанием дочки сам. От женщин, тем более, матерей, одни неприятности и сентиментальности. Никакой рациональности и здравого смысла. А потом… получилось так, что я навестил брата. Спустя долгое время. Увидел Мариссу. Все та же холодность и полное пренебрежение — ведьма, что сказать. И закружилось. В этот раз я не сдерживался. Я и не хотел сдерживаться. Дал себе волю. Ухаживал, дарил подарки. А она — отвергла, — в тихом голосе Дирьярда звучало удивление. — Отвергла меня; швыряла мне в лицо то, что я ей предлагал…

— Вот уж счастье великое! — с жутким сарказмом сказала Мира.

— Признаюсь, я зачаровал зеркало под влиянием эмоций, пылая яростью из-за того, что какая-то ничтожная ведьма осмелилась отказать мне, но при этом послал его с письмом, к которому привязал портал. На случай, если она вдруг одумается и придет ко мне за помощью — находясь в здравом рассудке. Я грезил о том, что она будет молить об избавлении, согласится на любое требование, лишь бы снять проклятие. Чувства во мне клокотали, как в вулкане, потому заклинания получились мощными, действующими даже столько лет спустя. Но она не пришла… Знала, чем все закончится, и не пришла. Гордая была, дрянь. Странная забота о своей дочурке, не находишь? Марисса предпочла смерть бесчестью, а после хоть трава не расти. Как помпезно, пошло звучит, но это так. Это и есть материнская любовь? Я воображал ее несколько по-другому. Но это лирические отступления… — Мира тихонько вздохнула, не в силах вымолвить ни словечка. — Я понимал, что не будет мне покоя, пока Марисса жива и счастлива. Особенно второе. Не будет мне покоя… а что касается брата… случайная жертва своего же безалаберного отношения к вождению. Да и к жизни в целом, надо заметить. Он просто немного ускорил развитие событий.