Разве правда не прекрасна? - Страница 56

Кроме того, Мира всегда подозревала, что люди и не только считают умными и соответственно прислушиваются к словам лишь тех, кто озвучивает сходные с их собственными мысли и теории. Ощущение, что кто-то говорит дельные вещи проистекает из того, что внутри человек думает или чувствует так же, пусть и сам того не осознавая, на уровне инстинктов, смутно и неясно.

Поэтому спорить с Тессой не стала, вместо этого вернулась к собственным делам:

— Проехали. Кольцо отдай.

— Нет. Ты мне будешь нужна для проверки папули на вшивость. Хочешь, покажу кое-что?

И хитро улыбнувшись, сделала странный жест рукой. Заклинание. Мира, наученная горьким опытом, отшатнулась, но никаких молний и других вредных для здоровья явлений не засверкало в опасной от нее близости. Зато около противоположной стены заклубился розовый туман — настолько густой, что кирпич скрылся из виду. Тесса колдовала и получала от этого огромное удовольствие. Как говорится, все познается в сравнении. Пока она не помучилась, выжимая из себя магию по капле в империи Ион, не понимала, до чего приятно чувствовать, как поток волшебства струится свободно, без сковывающих ограничений по времени и силе. Это было сравнимо с тем, как если бы она пробиралась по снежными сугробам, утопая в них по шею, а потом вдруг неожиданно ступила на ровный асфальт. Тесса облегченно улыбалась, пребывая практически в эйфории от осознания своей мощи.

— Это что еще за петрушка? — спросила Мира подозрительно, прижимаясь спиной к холодной стене. — Отравленный газ? Мало тебе молний?

— Не говори ерунды, — спокойно сказала Тесса, не в силах притушить улыбку. — Смотри. Это мои воспоминания.

Не успела Мира удивиться — или усомниться — словам колдуньи, как туман рассеялся, и глазам её предстала комната. Девичья спальня, судя по обстановке. Рюшечки, оборочки и огромный микроскоп на столе.

Девочка — видимо, Тесса — в платье и с бантами на голове сидит за столом и что-то строчит. Дверь открывается и на пороге возникает мужчина: высокий, статный и почему-то смутно знакомый. Мира похлопала глазами, пытаясь сообразить, где она могла его видеть… и поняла. Мужчина в дверном проеме очень походил на ее отца. На Ридьярда Новикова, каким она видела его каждый день на фотографии в спальне. До недавнего времени. Принципиальное отличие мужчины из тессиных воспоминаний от Ридьярда состояло в мрачном, суровом выражении лица и глазах, смотревших на мир с бездушным интересом ученого. Хотя кто знает, может и у Ридьярда нет-нет, да проскакивало подобное выражение. Мира не помнила, а гадать не бралась.

Тем временем, мужчина из воспоминаний шагнул в комнату и маленькая Тесса, бросив свои занятия, спрыгнула со стула и радостно воскликнула:

— Папа!

Взметнулся вихрь бантов и оборок, взлетели вверх тонкие косички, и худосочная девочка побежала в раскрытые объятия.

— А у меня для тебя сюрприз, — сказал мужчина, похлопав себя по карману.

У маленькой Тессы смешно округлились глаза — от восторга, смешанного с предвкушением чего-то волшебного:

— Ещеоооо? — протянула она писклявым, прерывавшимся от переизбытка чувств, голоском. — Я микроскоп-то не рассмотрела толком. Пап, пап, а он клевый! Правда-правда! Он столько может…

— Ты мне все обязательно расскажешь, милая. А сейчас позволь в честь твоего семилетия вручить тебе это…

И жестом фокусника вынул из кармана бархатную коробочку. Дрожащими от волнения руками Тесса взяла подарок и тут же открыла. Изображение приблизилось — словно Мира смотрела фильм.

В коробочке лежало колечко. Простенькое, посередине — синий камушек, обрамленный тремя лепестками.

* * *

— Позвольте представить, мой дорогой И.И., это — ваша дама на сегодня, — издевательски протянул Рич. — Имени прекрасной феи я не знаю, да это и не важно. Главное — сегодня вы познакомитесь поближе. Никто — и ничто — вам не помешает, уж будьте уверены. А потом, если захотите, можете рассказать мне о том, как именно надо подавать жалобы в ваше ведомство. Если, конечно, говорить не разучитесь. Я с удовольствием послушаю.

— В… выы…. н…н….н-н-не…

— Я вижу, что от любви вы буквально лишились дара речи. А я так хотел еще послушать про вашу безмерную занятость и про четыре экземпляра для секретарши… Но, вообще-то, я вас прекрасно понимаю, ведь буквально несколько часов назад я имел удовольствие быть на вашем месте. Да-да. Вот тогда-то мне и пришла в голову светлая мысль поделиться своим безмерным счастьем с кем-нибудь еще. С кем-нибудь, кто поймет и оценит.

— Ммммы… в…в-в-вытащи… м…м-м-мен…

— И да, не стоит благодарности. Вы кушайте, дорогой И.И., кушайте. Это деликатес. Не менее полугода выдержки, и судя по непередаваемому аромату, ваша возлюбленная на нем спала и не только. Цвет у мяска, конечно, специфический, но это лишь от того, что на нем слишком много грязи и личинок. Если отчистить — совершеннейшее диво. Вы его пальчиком поскребите, да-да, вот так… и еще с бочков, только не долго, а то дама рассердится. Решит, что вам не нравится её кулинарное чудо.

— Ммм…м-мы…ме…

— Что-то вы с лица спали, И.И. Не нравится компания? Считаете себя выше общения с народом? Нет, не с ней, а со мной. Я к вам пришел с миром, просить справедливости, а вы меня послали!.. и куда? К секретарше! — Рич усмехнулся.

— Ричмонд Брайт, я прошу тебя прекратить издевательства над несчастным! — рядом с колдуном, который сидел, свесив ножки, на балке под обширной дыркой в потолке, возник Кассиопей.

Рич не ответил. Он просто сидел и смотрел вниз. Впервые за долгое время наслаждаясь миром и покоем внутри себя. Там, внизу, разворачивалось самое интересное. И.И.Тулей, которого колдун сразу же по прибытии с наслаждением пнул под обтянутый штанами не хуже секретарского зад, кубарем полетел прямо в объятия злой спросонья троллихи. Сам Рич птичкой взлетел наверх — соответствующий опыт у него уже имелся — и уже оттуда, словно из кинозала, наблюдал, как троллиха нежданного гостя пару раз приложила об стену, пару раз макнула с головой в… пусть будет грязь, ну и напоследок прихлопнула ладошкой по плечу. А затем и вовсе запустила беднягой, словно кеглей, в противоположную стену. И косолапо потопала следом — пар выпустила, теперь в ней наконец-то проснулось любопытство.